Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров - Гюльшан Лятифхан

də tutdu bir yandan...» (азерб. пословица) – Буквально: «Побитую мужем жену еще и собака цапнула»

2. «Qurban olum, bibi...» (азерб.) – здесь в знач.: «Умоляю, тебя, тѐтя...»

 

Глава 57

 

Постепенно я стала привыкать к жизни без бабушки Ругии – моего последнего оплота в бесконечном странствовании без семьи и в поисках пристанища. И даже моя новая жизнь с Лидой перестала казаться мне диковинной.

После смерти бабушки было оглашено официальное завещание дедушки Ибрагима и бабушки Ругии, согласно которым дача дедушки переходила в собственность тѐти Фатимы, а квартира в Крепости становилась моей.

Глотая слѐзы благодарности, я слушала хронику семейных сплетен по этому поводу. Оказывается, завещание подняло бурю в семье: ненасытная тѐтя Назлы кипела от ярости, считая, что по обычаям, недвижимость может быть унаследована только сыновьями. Скрежетала зубами и разгневанная Дильбер, убеждѐнная, что вовсе не мне, а еѐ сыновьям должна была достаться квартира родителей еѐ законного супруга.

- Между прочим, как праведные мусульмане, покойные должны были завещать недвижимость сыновьям: дачу – старшему сыну, а квартиру – младшему, - жѐлчно прошипела тѐтя Назлы.

- Я вообще в первый раз в жизни слышу, чтобы при живых старших сыновьях родители завещали свою дачу дочери, а квартиру – внучке! – вторила ей Дильбер.

Отец мой поморщился, понимающе переглянувшись с дядей Гасаном.

- Очень мудрое и справедливое решение моих родителей, Allah onlara rəhmət eləsin! Справедливости ради, скажите, кому, как не Фатиме, больше всех нас трудившейся на даче, должна была она достаться? В то время как вы прохлаждались на верандах дачи и путешествовали, она всю свою жизнь каждое лето гнула там спину! Она работала за всех вас, так никогда не познав настоящего отдыха на даче своих родителей. Да и кто из нас сумеет с большей любовью и заботой ухаживать за отцовским садом, чем Фатима? И помимо всего этого, мы все имеем комфортабельные номера в правительственных санаториях, и нам есть, где отдыхать летом... А что касается квартиры в Крепости, так, кому, как не Аиде, родители должны были завещать еѐ? У кого из наших детей есть столько дорогих воспоминаний, связанных с этой квартирой? Так что, прекратите все разговоры по поводу наследства! Никто не вправе оспорить волю моих родителей! – гневно произнѐс дядя Гасан, разом заставив замолчать их обоих.

Я готова была расцеловать дядю Гасана! Оно верно: никто из дедушкиных детей не стал бы с таким рвением ухаживать за дачей, как моя трудолюбивая тѐтя. А для меня дом в Крепости имел огромное значение… Стоимость этого дома для меня многократно превосходила его практическую цену. Я воспринимала его не как ценную недвижимость, а как убежище, как очаг, в котором прошла моя сознательная жизнь с дорогими моему сердцу людьми.

- Иншааллах,*¹ скоро закончится война, и мы отвоюем наши земли. Целая армия несчастных и обездоленных беженцев – ни много, ни мало, а миллион, вернѐтся на земли своих предков... И вот когда освободится дача от этих горемык, я сразу перееду туда и соберу вас всех под одну крышу, как в старые добрые времена, - мечтала тетя Фатима.

Я была безмерно рада за неѐ. И, если быть искренней, то и за себя, потому что покойные дедушка с бабушкой своим решением завещать мне квартиру в Крепости попали в самую десятку: самой заветной мечтой моей было поселиться в ней после свадьбы с Азером, и жить там до самой старости образцовой парой, какой являлись еѐ хозяева...

1. «Иншааллах» (азерб.) – «С позволения Аллаха», «Милостью Аллаха»

 

Глава 58

 

Дом в Крепости по-прежнему исполнял роль центрального дома семьи, и это всѐ благодаря стараниям неутомимой тѐти Фатимы. Она настояла, чтобы все приготовления к праздникам, как и в прежние времена, проводились в доме еѐ покойных родителей.

- Пусть, как и раньше из их очага в наши дома идѐт баракат, - со слезами на глазах сказала она.

Совсем, как покойная бабушка Ругия, моя бибишка задолго до весеннего праздника Новруз байрамы*¹ начинала свои приготовления, чтобы к мусульманскому новому году все наши квартиры были украшены густыми пучками яркой зелени «семени»*², перевязанными красной лентой. Она раскладывала увлажнѐнные кусочки полотна в широкие плоские тарелки и подносы, густо посыпая их зѐрнами пшеницы, и вскоре из них проклѐвывались маленькие росточки, а на бутылках, обѐрнутых смочѐнной в воде марлей, она умудрялась выращивать из семян кунжута нежную траву причудливой формы.

Перед Новруз байрамы в нашем доме пеклось неимоверное количество вкусной снеди: шекербура, *³ пахлава, *4 шоргогалы. За несколько дней до выпечки тѐтя Фатя составляла длинные списки необходимых продуктов, и шофѐры моего отца и дяди Гасана таскали к нам в дом продукты целыми корзинами: святое правило, согласно которому тѐтя Фатя не имела права потратить на эти приготовления хотя бы копейку из своего кармана, выполнялось неукоснительно.

- Не хватало ещѐ, чтобы мы ели хлеб сальянца, - презрительно заявляли дядя Гасан и папа, совсем, как дедушка Ибрагим.

Как-то я не выдержала и спросила:

- Почему наши мужчины так плохо относятся к выходцам из Сальяна?

Тѐтя Фатя засмеялась:

- Да дело не в Сальяне. Хотя в народе и бытует такая поговорка, что Сальян не породил ни одного настоящего мужчины, но это совершенно неверно. Ещѐ какие мужчины происходили из Сальян! К сожалению, мой Юнус оказался исключением...

Несколько дней подряд, не зная ни дня, ни ночи, тѐтя Фатима месила и раскатывала тесто, молола орехи, пекла. Я помогала ей во всѐм, как умела. Хотя печѐное пеклось для всех – и для семьи дяди Гасана, и для семьи моего отца, и для замужних Фидан, Айнур, Хадиджы и Захры, имевших уже отдельные дома, ни тѐтя Назлы, ни Дильбер и носа не показывали к нам, чтобы помочь тѐте Фате.

Надо сказать, что после того, как Дильбер «утвердилась» в семье, родив двоих сыновей, она стала выказывать довольно крутой нрав, не уступая пальму первенства капризной и властной тѐте Назлы. Последняя, возмущѐнная неблагодарностью Дильбер, сокрушалась:

- Прикидывалась невинной овечкой, а как только укрепила позиции, сразу же показала клыки. Забыла, небось, благодаря чьим стараниям стала женой и хозяйкой?! Я – жена старшего брата, и моѐ слово должно почитаться!

Но не тут-то было: Дильбер оказалась крепким орешком. Она, не мешкая, через услужливых сплетниц, передавала своей гаинарвады - жене брата - ответное «дерзкое» сообщение:

- Чем она лучше меня? Мой муж не на меньшей должности, чем еѐ